В начале недели Госсекретарь США Майкл Помпео (Michael Pompeo) заявил, что боль от американских санкций против Ирана будет лишь расти, «если режим не сойдет с недопустимого и непродуктивного пути, который он выбрал для себя и для народа Ирана», и пообещал, что «это будут сильнейшие санкции в истории».

Для Ирана это не нечто неожиданное, но если из-за санкций США с Тегераном прекратят иметь дела и европейцы, то страна будет вынуждена все больше полагаться на своего главного партнера — Китай.

С Китаем в военном плане Иран связывают давние отношения. Поставки китайского стрелкового оружия, тактических баллистических и противокорабельных ракет, артиллерии, морских мин и систем ПРО пошли в страну еще во время ирано-иракской войны. После войны Китай поставил самолеты J-7, оказал содействие в создании иранского истребителя «Саеке» (Saeqeh) и уже позднее помог в создании программы по производству беспилотников. Большая часть современных противокорабельных ракет Ирана является чуть ли не копией китайской продукции. Также Китай еще в 80-х годах сыграл ключевую роль в ядерной программе Тегерана, предоставляя оборудование и обучая специалистов.

В 2016 году Китай и Иран заключили договор о военном сотрудничестве, в 2017 году провели совместные военно-морские учения в Иране. По неподтвержденным данным, Иран может претендовать на закупки китайских самолетов J-10, J-11 и J-20. Ожидается, что в 2020 году после окончания эмбарго ООН на поставку вооружений в Иран в страну может хлынуть китайское оружие. Впрочем, за два года может измениться еще многое.

Китай является сегодня главным торговым партнером Ирана и покупателем иранской нефти. После введения санкций еще до «ядерной сделки» Китай в обход банков открыл бартерную торговую линию с Ираном. Логично ожидать, что в свете текущих угроз Иран надеется и дальше развивать эти отношения со своими азиатскими друзьями.

После того как французская компания «Тоталь» (Total) заявила, что может выйти из нефтяных проектов в Иране из-за американских санкций, китайские СМИ сообщили, что китайский нефтяной гигант Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC) может выкупить французскую долю. Французы, китайцы и иранцы работали над проектом месторождения Южный Парс с 2017 года и планировали инвестировать почти пять миллиардов долларов за 20 лет. Французская доля составляет 50,1%, у китайцев — 30%, остальное — у иранцев. «Тоталь» можно понять, так как ее активы объемом в 10 миллиардов связаны с США, а 90% финансовых операций проводятся через американские банки. В иранский проект на данном этапе французы инвестировали всего лишь 47 миллионов долларов.

На прошлой неделе Пекин посетил министр иностранных дел Ирана и представители Национальной нефтяной компании Ирана. Нефтяники провели переговоры со своими китайскими коллегами и попросили их как минимум не снижать объемы закупок нефти у Ирана.

Китай в первом квартале 2018 года закупал в среднем по 655 тысяч баррелей в сутки, что составляет около четверти экспорта иранской нефти. Для самих китайцев иранская нефть составляет около 10% всего нефтяного импорта.

Китайские нефтяники ничего не обещали, заявив, что будут следовать политическому решению руководства страны. Ранее китайские компании проводили сделки с Ираном через китайский банк в евро и юанях и не особенно опасались влияния американских санкций на свою финансовую деятельность.

К слову, после Китая основными покупателями иранской нефти являются Индия, Южная Корея и Турция. Отношения США с Индией и Турцией сегодня не столь однозначны и не факт, что эти две страны испугаются санкций США. То есть, денежные потоки в Иран от продажи нефти могут сократиться не столь критично, как хотелось бы Вашингтону.

Торговый оборот между Ираном и Китаем составил более 37 миллиардов долларов в прошлом году и это на 13% больше, чем в 2016 году. Китай также открыл Ирану кредитную линию на 10 миллиардов долларов — это крупнейшее предложение подобного рода для Тегерана с момента заключения «ядерной сделки» с США. Суммарно Иран и Китай хотели бы довести свой торговый оборот до 600 миллиардов долларов в течение десяти лет.

Но надо понимать простую вещь: торговый оборот с Ираном составляет менее 1% от всего объема торговых отношений Пекина с миром, в то время как оборот с США для Китая составляет 636 миллиардов долларов (что в 17 раз выше, чем с Ираном), из которых 506 миллиардов приходится на экспорт китайских товаров.

90% оборота приходится на частный сектор, и 40% которого — это мультинациональные компании, которые чувствительны к ограничениям и санкциям со стороны США. США уже показательно наказали китайскую компанию ZTE за нарушение санкционного режима, лишив ее возможности оперировать в США и наложив штраф.

У Китая также уже был печальный опыт инвестирования в Ливию и Венесуэлу, когда в итоге китайские инвесторы потеряли все. У Пекина могут быть сомнения в политической стабильности в Иране при существующей власти и санкционном режиме.

С другой стороны, Китай слишком зависим от нефти из Персидского залива и Пекину в принципе не нужны новые потрясения в регионе. Китай также будет внимательно следить, как в итоге отреагирует Европейский Союз и получится ли у Европы противостоять американским санкциям и заключить свою версию «ядерной сделки» с Ираном. Сложившую ситуацию Поднебесная может попытаться использовать для поднятия своего международного рейтинга и показать миру, что в Пекине больше не готовы подчиняться санкционным требованиям Вашингтона.

Секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана адмирал Али Шамхани, посетивший конференцию по международной безопасности Сочи в конце апреля, провел встречу с коллегами из Китая. Переговоры шли в основном о том, как две страны могут убрать преграды в финансовой и банковской кооперации, но также китайские и иранские официальные лица отметили, что Вашингтон поддерживает дестабилизирующие элементы на Ближнем Востоке и в Афганистане, и с помощью санкций пытается вредить Ирану, Китаю и России. По мнению Шамхани, эти три страны должны выработать общую стратегию по противодействию США.

Так или иначе, рано или поздно, но Китаю придется делать выбор, как именно будут развиваться отношения Пекина и Тегерана, и не факт, что этот выбор обрадует Иран. Время покажет.